В Литературном музее им.П.А.Ойунского 100-летие со Дня рождения Н.А.Габышева — замечательного мастера художественного слова, отмечали 15 апреля, в международный День культуры.
Николай Габышев — по образованию филолог – якутский прозаик, драматург, переводчик, заслуженный работник культуры ЯАССР по праву считается одним из создателей лирико-философской прозы в якутской литературе. Он – автор более 20 книг, романа «Любящим взором», повестей «В далеком Амычане», «Пламя голубого камня», пьес, комедий, сценок, сатирических скетчей, внес большой вклад в развитие малой прозы.
В своих рассказах писатель представил образ целого поколения, опаленного войной и поэтому получившего название «потерянного» поколения. Герои писателя показаны в обычном быту, но писатель умеет через реальные, прозаические события показать сложность и значительность жизни.
Его художественная система свидетельствует о том, что он опирался на традиции русской литературы, в первую очередь А. Чехова, но с другой стороны, он предстает как глубоко самобытный художник слова, использующий богатые возможности национального фольклора, а также опыт классиков якутской литературы.
Николай Алексеевич Габышев — личность широкого творческого диапазона, журналист и писатель, талантливый переводчик, фольклорист и критик. Он был блестяще образованным человеком, великолепным знатоком национальной и русской культуры.
Он был включен в состав Индигирской этнографо-лингвистической экспедиции Института языка, литературы и истории Якутского филиала и Института русского языка АН СССР. Он записал более сотни старинных русских былин, песен, сказок и легенд Русского Устья, хорошо узнал жизнь людей севера и отразил это в своих рассказах.
Именно в рассказах, по его собственным словам, он открыл для якутской литературы две темы: Крайнего Севера и любви: «Северных людей показывали примитивными — я восстал против этого, Севером пугали — я описываю любовно, считалось, что якуты стыдятся любви, холодны в любви — я доказываю, что любовь у нас есть. Она крепкая, светлая, нежная».
Хотя сам автор пользовался понятием «рассказ», его произведения демонстрируют целый ряд разновидностей малых эпических жанров. В его малой прозе представлены образцы психологических рассказов («Тоска», «Последнее свидание»), событийных новелл («В Алазее», «День был дождливый, облачный»), лирических историй («Анфиса», «О, Север, Север!»), бытовых зарисовок («Уйти и не вернуться»), очерковых повествова-
ний («Белый дом», «Человек из тундры») и даже лаконичных острых изречений, «горьких ягодок», по авторскому определению.
Вкладом писателя в якутскую прозу являются новеллы-миниатюры, своеобразные «рассказы с ладонь ребенка, клюва птички, чешуйки рыбы». Речь идет о целом цикле забавных рассказов-миниатюр, над которым автор работал около тридцати лет. Не случайно он называл эти 200 с лишним мининовелл, посвященных веселому Кюндэлею, «моим современным олонхо».
Веселый Кюндэлей — мудрец и в то же время простак. Такой образ встречается в фольклоре многих народов мира. На Востоке, в мусульманском мире, это Ходжа Насреддин, обобщенный образ шутника и балагура, героя многочисленных сатирических миниатюр и анекдотов. Балканским аналогом Ходжи Насреддина считается Хитрый Петр. На Западе наиболее популярным персонажем подобного рода является Тиль Уленшпигель, неугомонный весельчак, бродяга и плут, действующий в немецком и фламандском фольклоре.
Н. Габышев представляет своего героя как «внука Сээркээн Сэсэна», называет его «кладезем ума».
В якутской мифологии Сээркээн Сэсэн — дух огня, дающий советы светлым богатырям племени айыы; в эпической традиции — мудрец, искусный сказочник и исполнитель олонхо. Кюндэлей в рассказах Н. Габышева тоже предстает как знаток олонхо. Его кумиром является Петр Охлопков — Наара Суох, уроженец Усть-Алданского района, которого он называл «якутским Ходжа Насреддином». Сам Кюндэлей тоже пытался стать поэтом, но его наследие состоит только из трех стихотворных миниатюр в духе японских хокку или восточных бейтов.
Повествователь в рассказах Н.Габышева выступает в разных ипостасях: то это писатель («Книга грядущих дней», «Серебряная береза»), то журналист («Наш друг Марат», «Человек из тундры»), то учитель («Двадцать шагов», «Родная земля»), то просто знакомый героя («Нянька»). Но почти всегда повествователь наделен автобиографическими чертами: он много ездил по стране, хорошо знает родную республику, в том числе Север, где долго работал сам писатель, разбирается в истории и культуре народов Якутии, великолепный знаток литературы. Этот автобиографический персонаж, непосредственный участник происходящих событий или их нейтральный свидетель, не только усиливает эффект достоверности изображаемого, но и придает повествованию личностный характер.
В ряде рассказов появляется персонифицированный рассказчик, повествующий от собственного лица, активно участвующий в происходящих событиях, находящийся целиком внутри изображаемой реальности. Например, в рассказе «Письма Артема» повествователь (его, кстати, зовут Николай Алексеевич) познакомился в республиканской больнице, где лежал его сын, с молодым геологом Артемом Моховым, который, будучи в экспедиции на Колыме, попал в аварию, и теперь ему грозила ампутация обеих ног. Артем не может сразу написать жене о своей трагедии и только сообщает, что задерживается. Но его письма идут в Якутск через Зырянку, и роль почтальона выполняет Николай Алексеевич, который догадался обо всем и даже, прикинувшись приятелем Артема, навестил его семью. Он ничего не сказал жене геолога, потому что предназначенная ему записка Мохова гласила: «Дядя Николай, если расскажете Маше про меня — убью».
В рассказе «Алданские яблоки» безымянного рассказчика, по профессии журналиста, во время командировки свалил приступ аппендицита. Его срочно прооперировали, и он оказался в больничной палате вместе с пожилым геологом. Сосед был весьма общительным человеком и любителем «хорошо, много и вкусно поесть», благо многочисленные родственники в изобилии снабжали его разнообразными яствами. На первых порах он усердно приглашал рассказчика, не имевшего после операции аппетита, присоединиться к его обильным трапезам, но потом обиделся и перестал уговаривать. Между тем, тому становилось лучше, но приходилось довольствоваться «бледной больничной едой». Тут в Алдан приехал знакомый якутский поэт, и, хотя в свое время между ними пробежала черная кошка, он нашел нужным навестить больного собрата по перу и даже тайком передать ему бутылочку коньяка. После этого рассказчику каждый день стали поступать передачи от имени этого поэта. Но оказалось, что их приносила медсестра Маша, скромная русская женщина, родом из Рязанской области, приехавшая в Алдан вместе с мужем-якутом. Однажды она принесла три маленьких яблочка, это был первый урожай, выращенный ею на якутской земле, и рассказчик в финале склонен сделать обобщающий вывод: «…русские — великий народ… не только в своих победах и делах, но и в великой скромности, в великой доброте».
В рассказах Н. Габышева встречается и другой тип безличного повествователя, который не участвует в изображаемых событиях, но сообщает о них, описывает обстановку, определяет время, характеризует персонажей, анализирует их поступки и внутреннее состояние. В рассказе «Книга грядущих дней» автор-повествователь хорошо знает своего героя, начинающего писателя Михаила Сымытова, успевшего опубликовать пяток рассказов под псевдонимом Мичил Найыылов. Видимо, они коллеги по писательскому цеху, но на правах старшего он относится к нему несколько снисходительно. «Будущий классик» только что окончил университет, поступил на работу в издательство, редактирует школьные учебники и искренне надеется, что «через годик-другой создаст великое произведение». Но у него нет жизненного опыта, нет вдохновения, и в результате отпускник Мичил Найыылов третий день мается на родительской даче в состоянии «боязни белого листа».
Иронизируя над молодым собратом по перу, автор высказывает собственные мысли о литературном творчестве. В частности, он считает, что посредственный писатель
может рассказать лишь о самом видимом, внешнем проявлении жизни, а на самом деле видимый и слышимый мир — лишь малая часть гигантской иерархии миров. Поэтому необходимо от одностороннего, плоского видения действительности обратиться к сложному, многомерному восприятию. Такой взгляд был характерен для Л. Толстого, который писал сразу о нескольких «направлениях мысли». Книги грядущего тоже будут носить полифонический характер, и в них читатели обнаружат «одновременно пять или десять интеллектуальных потоков».
В рассказе «Анфиса» повествователь тоже представляет своего героя, студента выпускного курса Аркадия, но его больше интересует Анфиса, женщина с трудной судьбой. С самого начала он хотел написать именно о ней, хотя мало ее знал, поэтому специально познакомил их и опосредствованно, через восприятие Аркадия, рассказал о перипетиях ее жизни. Анфиса родилась на Алдане, мама якутка, отец русский. У нее очень привлекательная внешность, но личная жизнь не удалась. С первым мужем она рассталась, второй муж попал в тюрьму. Теперь одна воспитывает двух маленьких девочек, работает в столовой, подрабатывает стиркой. У Анфисы сложный характер, она никому не дает себя в обиду, поэтому у нее не сложились отношения с соседями. Аркадий проникся симпатией к этой честной и гордой женщине, особенно после инцидента с ее вернувшимся из заключения мужем. Он даже написал ей письмо с признанием в любви и предложением руки и сердца. Но Анфиса держит его на расстоянии, считая, что она не ровня ему. Финал рассказа остался открытым. Впрочем, повествователь дал понять, что не все еще потеряно: «Будет ли у них свадьба? Я что-то сомневаюсь.., но Аркадий надеется и даже написал матери об этом».
Психологизм писателя
Н. Габышев как художник-психолог сумел раскрыть разные состояния человека. В рассказе «В Алазее» представлен глубокий анализ страха. Его испытывает мужественный человек, начальник милиции с «говорящей» фамилией Орлосов. Оказавшись в пустом доме, он с самого начала ощутил, что кто-то в нем есть, но приказал себе «не трусить», стал собирать дрова и растапливать печь. Поужинав, начал раскладывать спальный мешок. Когда в соседней комнате раздался громкий скрип, он невольно вздрогнул, потом снова с винтовкой в руках обошел все комнаты. Только стал укладываться спать, как в дальней комнате что-то упало и покатилось. Тут же раздался ужасный, отвратительный крик. У Орлосова волосы зашевелились на голове, он судорожно сглотнул сухоту в горле. Вдруг растворилась дверь, и из глубины комнаты на него пополз черный гроб, нечеловеческий хохот заставил сердце Орлосова задрожать. Из гроба медленно поднялся невероятно бледный старик с мутными, почти белыми глазами в длинной черной рубахе. Выкрикнув что-то, Орлосов нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало — винтовка вдруг оказалась незаряженной. Старик вышел из гроба и двинулся прямо к нему, подняв руки с длинными костистыми пальцами. На его лице застыла какая-то невиданная, жуткая улыбка, и он снова расхохотался.
От страха Орлосов уже ничего не соображал, сердце колотилось где-то в горле. Промелькнула мысль, что надо бежать. Но вместо этого он отшвырнул винтовку, выхватил из кармана пистолет и дважды выстрелил. Старик закричал страшным голосом, попятился и, споткнувшись, упал в гроб. «Человек!» — только и подумал Орлосов с невероятным облегчением.
В ряде рассказов Н. Габышева, таких, как «Тоска», «Родная земля», «Миша и Плисада», глубоко раскрывается чувство тоски по родной земле. Герой первого рассказа старый Семен Дуткин весь свой долгий век прожил в тундре. Были у него две жены, но обе умерли, дети разъехались. Десять лет он прожил один. Потом сын позвал его к себе, и старик решил поехать к нему. Два года он прожил среди родных в Усть-Алдане, но на третий год заскучал. Семену стали сниться бескрайние просторы тундры, олени, чистейший и мягкий снег. Ему захотелось вдохнуть чистый, свежий воздух родины. Его одолела тоска, он даже похудел. Сын вынужден был отпустить его, и Семен сразу словно помолодел, глаза повеселели. Вернувшись к родным пенатам, он сразу ринулся в тундру, «она была именно такой, какую он видел во сне, о какой мечтал долгими бессонными ночами». Старик засмеялся от радости, потом упал, крепко обнял мокрую землю, быстро вдохнул «того самого чистейшего воздуха» и умер.
Дар психологического наблюдения Н. Габышева очень своеобразно проявился в рассказах «Последнее свидание», «Белое счастье», «Лучистые глаза», в которых описывается тонкое чувство любви.
Поэтика писателя
Так же многообразна и поэтика малой прозы Н. Габышева. Для раскрытия характеров писатель использует как средства предметной изобразительности — портрет, пейзаж, художественную деталь, так и принципы психологизма — диалог, внутренний монолог —
таким образом, Н. Габышев зарекомендовал себя как один из самых искусных художников слова в национальной литературе, очень взыскательно относившийся к собственному творчеству. Известно, что он отверг три варианта повести «Любящим взором» и собирался заново переписать «Звезду голубого камня» и «Северную повесть». Его произведения, прежде всего рассказы, отличающиеся глубоким психологизмом, нравственно-философским пафосом, сюжетно-композиционной завершенностью, сочным языком, относятся к числу вершинных явлений якутской литературы второй половины ХХ века.
Л и т е р а т у р а
Попов Б. Вглядываясь в современность. Размышления о творчестве Николая Габышева и диалог с ним // Полярная звезда. — 1982. — № 1. — С. 101.
Поэтика Н.Габышева – новеллиста. А.А.Бурцев, М.А.Бурцева.
Писатели Якутии, биобиблиографический справочник, Бичик, 2019.
