Я пишу о нем, потому что помню давние с ним беседы, и то, с какой болью он говорил о трагедии своей многострадальной родины, за которую шли в смертельный бой и умирали наши мужчины, любимые чьи-то мужья, отцы и сыны. Из его рода тоже — ушли шестеро, вернулись только двое. Они что, напрасно погибли?! Где та родина, за которую они сражались? — не укладывалось в голове старого империалиста. Не найдя ответы в современности, он бросился искать их в империи Чингисхана: ведь все империи одинаковы…
14 августа отметит своё 75-летие народный писатель Якутии, лауреат Большой литературной премии России за роман «По велению Чингисхана» Николай ЛУГИНОВ.
«Дай, мой друг, я пожму твою руку!» – встречали писателя, дерзнувшего явить человечеству свою версию событий с тысячелетней историей. Восхищенные его смелостью и решимостью, собратья по писательскому цеху выражали искреннее признание автору книги о Чингисхане, чьё имя стало известно всему миру и о ком, казалось бы, сказано всё.
Но Лугинову было ещё что сказать, ведь идея романа зародилась на фоне развала не менее мощной империи, чем некогда создал Чингисхан, название которой – Советский Союз. Мудрость великого завоевателя – в объединении враждующих между собой народов. В том, по мнению Николая Алексеевича, заключается главная роль государства: в сохранении народов, потому служение ему – трудная, но великая миссия.
На много лет Лугинов с головой ушёл в эпоху Чингисхана, чтобы завершить свой роман, – он буквально в нём жил, воевал, совершая походы. А создав столь обширное панорамное полотно, дав пищу отечественным и зарубежным кинематографистам, снявшим по произведению одноимённый фильм, не спешил ставить точку, отправляясь на отдых. Не исписался, не выдохся. Он продолжил исследование, погрузившись в этот раз в V век до н.э – Хунский период, будто у него для этого был заранее заготовлен билет.
Изредка возвращаясь в мир современности, он признавался, что «материала» для новых повестей у него набралось предостаточно, пока он странствовал по миру Чингисхана. Так и появились его философские притчи – «Хунские повести», не менее поразившие искушенного читателя, чем предыдущий роман. D Союзе писателей России была проведена целая конференция, в которой приняли участие семнадцать крупнейших прозаиков и критиков. В их числе Валерий Ганичев, Владимир Крупин, Юрий Пахомов-Носов, Тимур Зульфикаров, Сергей Небольсин, Владимир Бондаренко, Андрей Воронцов, Александр Сегень, Сергей Алиханов, Сергей Гловюк, Борис Лукин, Геннадий Иванов.
Вот что прояснил Николай Лугинов в беседе с Борисом Лукиным: «Современные генетические исследования доказывают родство русского и якутского народов. Как и всех евроазиатских. Я нашёл, что наша общность закладывалась в Хунском периоде. Хунны отличались от азиатов и внешне: были высоки ростом, светловолосы, голубоглазы, и превосходили своих соседей не только по силе, но и по интеллекту. Завоевав почти весь мир, они слишком далеко отошли от своих исконных земель. Некоторые изменились внешне, другие духовно, потеряв память о своих корнях. Сохранив язык, мы потеряли свой истинный облик, возможно, под китайским влиянием.
Любой народ на Земле испытал такое огромное количество разнообразных этнических, культурных, экономический влияний, что прежнее понятие «народ» перестало отвечать реальному содержанию. Все народы связаны и в то же время разъединены на территории евразийского пространства, где самым главным объединительным фактором является Империя. Я убеждён, что только имперская воля – одновременно беспощадная к врагам и праведная к своим, является единственной гарантией сохранения всех народов России…»
«Это особый писатель, – точно подметил про Лугинова заместитель председателя СП России Геннадий Иванов. – Это писатель мирового взгляда». Многие и сейчас работают по инерции – так, как работали в советское время: те же повести, в них все тот же уклад, что становится уже эдакой областнической прозой. Лугинов же напротив: совершил в своем творчестве резкий прорыв. Взявшись за фигуру Чингисхана, о котором, казалось бы, уже так много написано, вдохнул в его образ свежую мысль.
«В советские времена, предположил Иванов, его бы уже «заклевали», почему он не пишет «якутскую» книгу. Но ему не это интересно. Ему интересно – о мире в глобальном масштабе. И взяв за основу глубокую древность, он так вывел образ своего героя-пограничника, сделал его фигуру столь символической, что само это стало очень значительно». Настолько, что, который раз, говоря о творчестве Николая Лугинова, Геннадий Иванов проводил мысль о выдвижении писателя на Нобелевскую премию в области литературы.
Символичен был и его подарок «империалисту»: китайская мудрость, которую Геннадий Иванов выгравировал на традиционном китайском фарфоре: «Если есть решимость разбить камень, он сам даст трещину». Так точно – о Лугинове, полном решимости разбить камень забвения, и о том, почему это ему удаётся.
Известный критик, писатель Николай Переяслов, охотно говоря о Лугинове и – с сожалением – о состоянии сегодняшней литературы, упомянул, как оценивал книги Уильям Фолкнер: ему важно было, на что замахнулся писатель. «Вот этот «замах» из сегодняшней литературы начал уходить, мысль писателя становится мельче и мельче. За минувшие два десятилетия не появилось произведений, равнозначных «Тихому Дону», «Поднятой целине»…» – заметил Переяслов.
В этом, кстати, и ответ на вопрос, куда же подевалась наша критика: о произведениях без «замаха» и энергии охоты писать тоже немного. Зато в книге «По велению Чингисхана», по свидетельству Переяслова, есть все: и «замах», и энергия, ведь пустотой ни на какие дела не подвигнешь. Сегодня очень нужны такого рода книги. Не потому, что они несут какие-то готовые ответы. Их нет, наверное, ни у кого: нельзя скопировать судьбу и личность, перенести их в сегодняшний день. Но книги, которые заставляют говорить о них, думать, переосмысливать идеи, на воплощение которых герои кладут свою жизнь, могут помочь нам понять то, что происходит с нами сейчас…»
Где тот источник, из которого черпал свою энергию Николай Лугинов? Ключ к этой разгадке кроется, по всей видимости, в том, как сам он относится к своему творчеству. Это для него не совсем даже творчество. И – не работа. Писательство для него – служение, будто доставшееся в наследство от предков, давних и недавних, служивших и либо погибших, либо пропавших без вести иль покалеченных Великой Отечественной войной.
Недаром же, когда его просят рассказать о себе, он вместо этого начинает объяснять, что подвинуло его на создание таких своих произведений. Это, по большому счету, семья, в которой идея служения государству превыше идеи жизни. «Человек, воспитанный в такой семье, непременно становится государственником, – говорит Лугинов. – И я доволен, что избрал для себя эту участь, хотя это тяжелая ноша и в ратное время, и в мирное. Но именно это служение, как никакое другое, возносит человека, открывает ему величайший смысл всего…»
Служение дано не каждому. И в этом – «особость» Лугинова, его высокое предназначенье. «У него всё наполнено смыслом служения, – говорит Николай Переяслов. – В Хунских повестях это служение на границе, в романе о Чингисхане – служение идее… В самом творчестве Лугинова – служение литературе. Настоящее служение не заканчивается никогда».
Меня потрясло то, что он говорил в Литинституте, выступая перед почтеннейшей публикой и ощущая себя старым империалистом. Некоторые его мысли передаю теперь вам:
— Я задумал этот роман о становлении империи, и это была для меня неизбежность.
— Когда возникает империя, на первый план выходят самые честные, преданные ей люди. Когда она разваливается, на первом плане всегда оказываются предатели.
— Российская империя является полноценным наследником тюркской империи, а она никогда не бросала на произвол судьбы порабощённый народ.
— Есть две модели империи: российская и западная. Первая всегда была добра к своим подданным. Она развалится и — беда народам, которых она спасала.
— Многие вещи не пишутся. Они читаются между строк. И это слово намного сильнее того, что говорится открыто.
— Никогда никому не доверяйте! Истину ищите сами! Правители переписывают историю себе в угоду, и всегда найдется группа учёных, которая поможет им это сделать. Не позволяйте себя оболванивать…
— Парадокс: очень трудно обмануть одного человека. Почти невозможно. Другое дело — толпа. Обмануть её проще всего.
— Мы скоро доживём до того времени, когда понятия чести, достоинства, служение отечеству станут превалирующими, — без них не будет смысла жизни.
— Русская цивилизация уникальна своей широтой, добротой, искренностью, доверчивостью, доведённой порой до абсурда. Но за ней, мне кажется, будущее…
Елена Степанова
https://literra.online/publications/authors/elena-stepanova/razbit-kamen-zabveniya-osobaya-data
