Далан в другой своей книге «Жизнь моя и судьба» рассказал правду о тяжких годах своей юности, проведенной в заключении. Об этом он написал в предисловии:
«Судьбе было угодно, чтобы я заглянул в обратную сторону «социализма с человеческим лицом», так искусно скрываемую от народа; многим так и не удалось разглядеть ее до сего дня.
Для писателя это были тягостные дни, он об этом сказал:
«Говоря словами Достоевского « сколько я вынес народных типов, характеров… Время для меня не потеряно. Я узнал Якутию – хорошо, как немногие знают ее».
Далану, в то время Василию Яковлеву довелось увидеть в тюрьме
разных людей, наблюдать — кто и как ведет себя, каким становится в экстремальных условиях. По его признанию, если бы он не оказался замешанным «в деле Башарина», тюрьма бы обошла его стороной.
Известно, что Якутия была краем ссылки, лагерей, тюрьмой без решеток, якутянам было запрещено рассказывать об этом, тем более писать о теневых сторонах прожитой жизни.
Автор в своей книге попытался осмыслить свою жизнь под углом лет, проведенных в заключении и разобраться почему так получилось — с тем, чтобы такое больше никогда не повторилось с его народом.
«Пусть эта книга хоть как-то поможет моему народу понять до конца запутанные, порой такие непонятные, противоречивые перипетии великих перемен, придаст ему силы выдержать все невзгоды».
Автор вспоминает в книге, как его, студента якутского пединститута увели на допрос по так называемому дела Башарина Георгия Прокопьевича, одного из талантливых ученых самородков, который посвятил свою жизнь решению основного в то время вопроса – якутской культуре. Благодаря его
настойчивости и упорству были реабилитированы вычеркнутые из истории в 40 годах имена классиков якутской литературы А.Е.Кулаковского, А.И.Софронова, Н.Д.Неустроева. «За книгу «Три якутских реалиста просветителя» Башарин был удостоен степени кандидата исторических наук.
Работая в пединституте, Башарин привлек студентов к изучению истории Якутии, создал исторический кружок в то время, когда историю Якутии только начали изучать. Студенты писали рефераты, работали в библиотеках и архивах.
10 декабря 1951 года в «Правде» была опубликована статья «За правдивое освещение истории якутской литературы» за подписями А.Суркова, Л.Климовича и секретаря Якутского обкома партии С.Борисова.
Это вызвало разные совещания, постановление обкома, шумную пропагандистскую кампанию. По всем трудовым коллективам прокатились собрания по претворению в жизнь недоброго постановления. Главный удар был направлен против Башарина. Но все-таки молодежь внутренне сопротивлялась. После комсомольского собрания в пединституте,
с критикой за «грехи» и «упущения» Башарина, Яковлева арестовали, вместе с другими студентами, Афанасием Федоровым. И начались страшные дни допросов, заключения в тюрьме, гонений.
Автор с горечью рассказал о внутренней тюрьме в Якутске, о том, где сидели репрессированные писатели, о своих гонителях, как проводились допросы – написал всю правду, выстраданную в днях, годах за несовершенное преступление.
Писатель — о детстве, родных, о родной культуре
Писатель вспоминает в книге о своих родителях с болью, о том, что им пришлось испытать за сына, об их голодной жизни во время работы в колхозах, об уповании на лучшую жизнь сына.
А тот, Владимир Яковлев – как и другие студенты, мечтал получить высшее образование, поступив в пединститут, и помочь родным, поднять на ноги братишек и сестренок и помочь родному народу.
«Мы чувствовали, мы понимали, осознавали, как нужны родному народу знания и культура. Все силы отдавали, чтобы выучиться и стать полезными людям, но…
С самого раннего детства я буквально купался в атмосфере якутской песни, сказок, олонхо. До войны вся наша патриархальная семья жила в
одном доме в Быйакые. Часто к нам приезжали младшая сестра Кугаса Акулина Захарова и Табахыров-Винокуров, гостили по нескольку дней. Тогда начинался настоящий праздник песен и олонхо.
Табахыров был совершенно удивительным сказочником. К сожалению, сказки его не сохранились…Язык досточтимых предков. Немеркнущее слово великого Ексекюляха и Ойунского! Единственный на свете сумевший воплотить воедино грохочущие лавины грозных стародавних времен юга с безмятежным безмолвием полярных пустынь — в неповторимый узор прекрасных легенд и сказаний, в сладкозвучное песнопение – язык народа саха. Я уверен, что ты не исчезнешь бесследно, канув в лету безвременья грядущих лет, а займешь достойную нишу в сокровищнице культуры человечества, присоединившись вековечно к мудрости народов мира».
Об исторических процессах, о времени и о себе
Писатель, рассказывая о жизни в заключении, размышляет о исторических процессах в Якутии — колхозном движении, об организации колхозов, политики переселения народов и многих других событиях Истории Якутии. Об одном из них он говорит:
«Ошибочно было заставлять все сельское хозяйство страны жить и развиваться по единому стереотипу – это привело к отставанию сельского хозяйства в республике. Так произошла трагедия Чурапчинского народа, когда было принято решение правительства республики переселить на север 41 из 81 колхоза Чурапчинского района.
В результате — была подорвана экономика района, скошено поголовье скота и людские ресурсы». Очевидцем переселения был он сам.
Яковлев поднимает в книге и национальный вопрос,
особенно болезненный в те времена, в опасении отделении Якутии от России, Союза.
«Не было ни одного ночного допроса МГБ так или иначе не затронувшего национальный вопрос…Я никогда не понимаю и не понимал, как можно ненавидеть того или иного человека лишь за то, что он «не той» национальности. Подлецы есть в любом народе, но хороших людей несравнимо больше. В последние годы жизни Сталина никто и пикнуть не смел не то, чтобы об отделении, но и правах автономий».
Писателю немало пришлось испытать на этих допросах.
«Но никакие провокации, издевательства, презрительные слова работников МГБ не ожесточили душу мою по отношению к русским. Великая литература спасла меня не неправедного гнева, от слепой злости и отчаяния – гении человечества помогли мне выстоять».
Писатель одним из первых рассказал о последствиях культа личности и тоталитарного режима. С документальной достоверностью раскрыл суть репрессивной политики, достоверно передал общественно-политическую атмосферу 1950 годов. Книга пронизана тревогой за участь народа, его нравственное здоровье.
Об этом времени он сказал: «История требует правды. Моя задача – рассказать обо всем, что я увидел и узнал в этой жизни…Я человек своей эпохи – не буду прятать собственного мнения, свою оценку событий за беспристрастными строками и потому старался честно рассказать об этом в своей книге…
Горько, что в темное, зловещее время поколение мое было лишено молодости и свободы. На нашу долю пришелся голод душевный и насущный. И то и другое для человека страшно.
Нет, это не должно повториться».
Заслуги В.С.Яковлева –Далана
«Велики заслуги народного писателя В. С. Яковлева-Далана в становлении жанра исторической прозы в якутской литературе, а также весьма заметен его вклад в многонациональную российскую культуру», — так оценила вклад Далана в литературу доктор филологических наук
Д. Васильева. Далан подарил родному народу не только частицу его древней и загадочной во многом истории, превратив ее в осязаемые образы своих романов. Он дал уверенность якутским писателям, собратьям по перу, что носители языка и культуры должны постичь свою историю, дать её художественную интерпретацию, не ожидая, что это сделает кто-то другой. Далан своим романом «Тыгын Дархан» выразил идею: народ без истории не народ. А своим документальным романом «Жизнь и судьба моя» он преподал урок мужества современникам и новым поколениям якутян. Он возвысил свой голос в защиту человека, забитого, загнанного в угол властью и системой, описал совершенно объективную и правдивую историю своего ХХ века.
В. С. Яковлев-Далан, историк по образованию, художник-мыслитель по дарованию, создал в своих произведениях о далеком прошлом своеобразный синтез искусства слова и исторической науки. В романе «Глухой Вилюй» писатель в художественном плане достоверно и убедительно изобразил атмосферу XVI-начала XVII веков, то есть эпохи формирования народонаселения Якутии, отмечают литературоведы О.Сидоров и А.Бурцев.
«Едва вступив в литературу, В. Яковлев — Далан занял место одного из ведущих писателей. Он стал главным выразителем, символом обретающей силу национальной духовной культуры народа саха. Культуры, которая и в годы идеологического диктата сумела сохранить жизненные соки. Культуры, для возрождения которой он вложил часть своей жизни, ума и таланта. Он оставил народу и самое важное — дух свободы, которым он обладал, за что боролся и страдал».
О.Г. Сидоров, А.А Бурцев
Произведения В.Далана положили начало романам собственно исторического плана, обращенным в далекое прошлое якутов.
Традиции исторического романа развили современные прозаики: Н.Петров — «Отзвуки тех времен», П.Харитонов – Ойуку – «Трактовая дорога», Е.Неймохов – «По лезвию ножа», «Алампа», Н.Борисов и другие.
Следующей важною ступенью в осмыслении философии истории в якутской литературе стал роман — трилогия Н.Лугинова —
«По велению Чингис-Хана» в конце 90, начале 2000 годов.
Использованная литература:
Далан, Жизнь и судьба моя: роман-эссе, пер. С. Осипова, М. Алексеевой. – Якутск: Бичик, 2003.
Васильева Д. Летописец народной жизни // Илин. — 2003, № 1.
«Великая традиция якутской литературы и идея национальной идентичности», статья Сидорова О.Г., Бурцева А.А.
Подготовила А.И. Гоголева – к.ф.н.
