You are currently viewing Рожденные в Якутии. Рецепт счастья от народного поэта

Рожденные в Якутии. Рецепт счастья от народного поэта

1 сентября у народного поэта Якутии Натальи Харлампьевой юбилей. Она публичный человек, давать интервью ей не привыкать. Но, как правило, в них ее больше спрашивали о проблемах литературного творчества, деятельности Союза писателей Якутии, который она много лет возглавляет, и, конечно, о журналистике,  поскольку посвятила ей не одно десятилетие. Но в этом, предъюбилейном, интервью я решила расспросить народного поэта Якутии о том, что как-то всегда оставалось «за кадром». О личном. О том, какие «ингредиенты» содержит рецепт Счастья от Натальи Харлампьевой, об истоках этой яркой творческой личности, о крутых поворотах в ее судьбе и знаковых встречах. О том, кого и сегодня помнит, как будто расстались только вчера… 

— Наталья Ивановна, с чем у вас ассоциируется понятие «малая родина», где она у вас? Что вспоминается чаще всего, когда вы там бываете? У вас болит душа за нее? 

— Моя малая родина — это небольшой поселок в пригороде Якутска — Маган. Там я родилась, там выросла и, как бывает в молодости, старалась оттуда выбраться, уехать… Молодым всегда кажется, что счастье ждет их в другом месте, но только не в родных пенатах. Но прошло немного времени, и я поняла, что это место моей силы, где я набираюсь энергии. Эти березовые рощи, широкие поля, аласы и есть моя защита, мое прикрытие — так я воспринимаю сейчас свою малую родину. Места, где я в детстве шла с отцом на покос, большое озеро, где купалась вся деревенская детвора, и алас Прохладный… 

Я часто бываю в Магане, там живет мой брат с семьей, и у меня в Магане есть свой добротный балаган, где я провожу каждое лето. Достраивается и дом, думаю, что это будет место моей осени, а с другой стороны местом отдыха для семьи моей дочери. 

Что касается, болит ли душа, то да! Любимое место отдыха всех маганцев, алас Прохладный, место проведения ысыаха  сегодня представляет собой безотрадную картину… Там было огромное озеро и даже в знойные дни всегда было  прохладно. Красивейшая березовая роща обрамляла этот алас. Он мне особо дорог, поскольку на восточной окраине его и жила когда-то моя бабушка по отцу, Наталья Григорьевна, имя которой я ношу. Да и в историческом плане это место знаковое, некогда в начале ХХ века здесь было поселение ссыльных духоборов, они и назвали его Прохладным. Не так часто встретишь в Якутии русское название аласа… 

Так вот, лет десять назад пашни над аласом взял в аренду на долгий срок некий Скупченко и передал в субаренду китайцам, которые с большим энтузиазмом стали выращивать овощи. Построили огромные теплицы. Практически выкачали все озеро для полива. На месте озера сегодня небольшое болотце… Об основном арендаторе никто подробно не знает ничего, но этому человеку явно наплевать на экологию. Да что экология! Это только видимая часть проблемы. Когда человек видит варварское отношение к природе, к родным и дорогим местам, в нем происходит что-то, он становится как бы слабее, и в то же время жестче, вероятно в нем подтачиваются нравственные ценности. Это происходит со всеми, кто испытал подобное… 

Хотелось бы встретиться с этим человеком, также с  представителями городской администрации, кому надлежит контролировать использование арендованных земель, с экологами. Алас Прохладный – историческое место, ведь о нем знал даже Лев Толстой, который опекал общину духоборов, это с его помощью они и эмигрировали в Канаду с этих мест. 

— У Магана ведь интересное историческое прошлое, связанное с ссыльными скопцами. До сих пор целы и вполне прилично выглядят дома, построенные более ста лет назад. Вам довелось в отроческие годы застать этих людей или, может, довелось учиться вместе с их детьми? 

— Маган основали в начале ХХ века ссыльные скопцы. Их в свое время определили в Чурапчинский улус, но эти люди были земледельцами, они не могли без этого жить. И им выделили это место, как тогда называли, в урочище Маган. При всех странностях веры, скопцы были людьми работящими, честными и больше всего ценящими трудолюбие. Они раскорчевали большие пашни, построили огромные добротные дома, мельницу. Профессор Георгий Башарин в своих работах о развитии земледелия в Якутии отмечал маганских скопцов как людей, которые явили успешный опыт выращивания зерновых на вечной мерзлоте.

Я выросла в среде, где было много рассказов-ужастиков про скопцов, особенно в части оскопления, обращения в свою веру и в то же время слышала разговоры взрослых об их добрых делах, методах строительства, об  отношении к земле.  Тем более, что мой отец с подросткового возраста приезжал с наслега Кедесю Намского улуса и работал у скопцов на посевной и уборке. Потому он сносно говорил по-русски и перенял у них многие практические навыки земледелия, ведения домашнего хозяйства. 

Строили они на совесть, дома скопцов до сих пор стоят крепко, а в одном из таких домов в моем детстве была школа, где я училась в младших классах. Старики рассказывали, что дома скопцы строили из мореной сосны.  Заготовленный лес они осенью закладывали в озеро на зиму, потом весной вытаскивали и почти год сушили. Сосна становилась твердой как камень… Вот и стоят эти дома сегодня в Магане как островки памяти, выше и добротней современных построек. 

В моем детстве в Магане бытовали рассказы о скопческих кладах. Глухо поговаривали, что нашли клад золотых монет то в старом доме, то на огороде. Это вызывало большой интерес у нас. Во время войны, в сороковые годы скопческая община еще существовала, они даже собирали деньги для строительства танковой колонны «Советская Якутия». Об этом свидетельствует поэма Анатолия Преловского  «Невоенная война», он мальчишкой приехал из голодного Иркутска к родным матери и работал тоже у скопцов. В поэме он описывает радения скопцов в Магане, о том как они собирали деньги на танки, а собрали немало, и предлагали назвать хотя бы один танк «Красный скопец»… 

Мой отец хоронил последнего скопца Духова, он остался совсем один, заводить детей не позволяла вера, и он обратился к отцу. Ну, видимо, как-то оплатил эти дела… Помню, у нас был огромный, тяжелый овчинный тулуп и валенки, красивые валеные, розовато-красного цвета, тоже очень большие… В детстве мы с братом влезали в эти валенки двумя ногами и прыгали, такая у нас была забава. 

— Когда ваши родные обосновались в Магане, откуда они сами родом? Какой вам помнится семья, в которой вы выросли? Что, может, бережно храните как память о том времени? 

— Маган был селением скопцов и якутов практически в нем не было, только на сезонные работы привлекались местные с близлежащих сел. Отец, который уже немного освоился в этой среде, после смерти отца, нашего деда, перевез мать и сестер в Маган. А после войны, когда пошло укрупнение, весь Кедесюнский наслег был переселен в Маган. 

Мама моя родом с Улуу Сыһыы, это сегодня территория Горного улуса, а во времена ее рождения это был тоже Намский улус. Это красивейшие места, там до сегодняшнего дня стоит Новониколаевская деревянная церковь, в которой ее крестили. Мамин первый муж погиб на войне. Отец тоже схоронил жену, которая умерла при родах, он в это время работал на перевозке товаров в Аллах-Юнь по разнарядке колхоза. 

Им было под сорок. В этом возрасте начинать новую жизнь поздновато, но они поженились. До меня у них родились два мальчика, они умерли в младенчестве. Затем появилась я. Но была такой слабенькой, что отец даже не стал мне выписывать метрику! Только почти через месяц, по настоянию матери, он пошел в сельсовет.  

Поскольку я была желанным ребенком, надо мною, как говорят якуты – «и белая птичка даже не пролетала»…  Баловали, нежили, но это был не материальный достаток, откуда он в крестьянской семье в 50-ые годы! Это была любовь, бесконечная любовь, разговоры обо всем, что меня интересовало, особая аура добра. Отец был плотником, он мне мастерил всевозможную кукольную мебель, которой завидовали мои подружки. 

С мамой и братом. 1958 г.

Когда мне было пять лет, родился брат. Тогда все немного сместилось в сторону младшего, но я себя обделенной не чувствовала. Родители воспитывали нас так, чтобы мы были дружны, помогали друг другу. Они втолковывали брату мой статус старшей сестры, а мне мою обязанность быть всегда старшей сестрой для брата. Мы сохранили эти отношения до сегодняшнего дня, но на правах старшего иногда выступает брат, особенно в практических, хозяйственных вопросах. 

Отец ущел из жизни, когда мне было 18 лет. Тогда пришлось заботы о семье мне взять на себя, ведь брату было всего 13 лет. О многом я не спросила у отца, особенно по части нашей родословной. Наш прапрадед Харлампьев был родом из Вилюйского улуса, а глубже и дальше я еще и не копнула… 

Я часто вспоминаю отца… Как мы с ним однажды шли на сенокос. Переходили огромное поле заросшее иван-чаем, да таким высоким, что он был вровень со мной, с семилетней.  Отец шел впереди, тропинка петляла и я часто теряла его из виду. Меня охватывала паника, и я звала его, бросалась напролом на звук его голоса, подбегала и обнимала отца за ноги. Он был высокого роста… Отец смеялся. Похлопывал меня по плечу и приговаривал: «Так ты не отставай». У меня сегодня чувство, что он так и ушел по тому розовому полю за горизонт, вдаль… 

— В каждой семье есть воспоминания, которые передаются из поколения в поколение, наверное, есть они и у вас… 

— Воспоминаний много, почему-то они с возрастом все четче проявляются. Прежде всего, мамины рассказы. Ее отец, наш дед был олонхосутом, достаточно известным в своем Атамайском наслеге. Мама нам рассказывали всевозможные истории о народных обычаях, традициях, сказки и предания. Я с малого детства знала о силе слова, какая кара ждет за опрометчивые слова и действия. 

С мамой, Татьяной Дмитриевной

У нее все было связано с мистикой, с древними верованиями. Став взрослой я находила в толще фольклорных изданий ее рассказы… Ее язык был очень образным, ёмким, она знала много поговорок и пословиц и привносила их в нашу повседневную жизнь. Позже опять же я эти образы и сравнения находила в олонхо. Это было у ней в крови, в генетической памяти. Думаю, что ее образное видение мира во многом определило мою тягу к слову. Она была для меня ходячим словарем якутского языка, и когда мама ушла из жизни, мне уже не у кого было уточнить то или иное слово… 

Иногда приезжала бабушка по матери из Мирного, где она жила у младшего сына. Высокая, суровая старуха, немногословная, но несущая в себе какую-то силу, ауру.  Поговаривали, что у ней дар предвидения, особые способности. Она не обращала на меня никакого внимания, а вот к брату относилась совсем иначе. Припасала для него конфетку, садила рядом с собой, гладила его по голове… 

С братом Николаем в Москве

Я обижалась. Мама меня утешала и говорила: «Это она горюет по своим сыновьям, которые погибли на войне…». Их было двое — два Семена Даниловых, старший и младший. В якутских семьях детей иногда называли одним и тем же именем, чтобы «черт запутался». Погибли они в 1941 и 1942 году в боях за Москву. Мама также очень часто рассказывала о них, оплакивала их до конца жизни… Эти два Семена как бы всегда присутствовали в нашей жизни. Старший погиб под Ржевом, младший при освобождении города Дорогобуж.  Все это мы узнали с братом позже. 

— Каким было ваше детство, как сложились судьбы тех, с кем дружили еще в школьную пору. Если среди них те, кто до сих пор живет в Магане? 

— Мое детство было интернациональным в лучшем смысле этого слова. Тогда в Магане жили местные русские, были ссыльные украинцы, татарские семьи. Язык общения был русским. К семи годам я бойко говорила по-русски, во всяком случае могла изъясняться и иногда была переводчиком для не знающих русского языка взрослых.  Наверное, потому я сразу ощутила себя якуткой, представителем народа саха. А это оказалось важным фактором при взрослении. Хоть я по корням своих родителей считаю Намский и Горный улусы родными, прежде всего я саха. Я вполне согласна с Олжасом Сулейменовым, который когда учился в Литературном институте, написал стихи «Судите по мне о казахах». Это при четком делении на жузы  и роды в его народе было смелым заявлением. 

Что касается детских друзей, то их мало. Так сложилась жизнь. Мы ведь расстались после четвертого класса, школа была в Магане начальной. Но я дорожу теми, кто помнит наше совместное детство, моих родителей. 

— Наталья Ивановна, оглядываясь на пройденный жизненный путь, назовите пожалуйста, рубежи, перекрестки (когда три дороги, три пути), когда вам приходилось принимать судьбоносные решения, круто менявшие вашу жизнь. Много ли у вас было их и с чем это было связано? Если бы этот выбор вам пришлось делать сегодня, вы поступили бы так же? 

— Что касается призвания, я про себя это определила очень рано. Вначале была смутная догадка, что мое будущее будет связано со Словом. Я ведь пошла работать рано, и работала в Маганском аэропорту дежурной службы перевозок. Училась заочно в университете. На работе, в этом простом, рабочем коллективе меня приняли, понимали, поддерживали и воспитывали. Я была не на плохом счету. Даже принимала участие в профессиональном конкурсе бортпроводников и дежурных службы перевозок Якутского управления гражданской авиации. Заняла призовое третье место.  Помню, даже командир Маганского авиапредприятия выписал мне премию за участие в конкурсе. 

И в один прекрасный день я решила, что должна уйти в  творческую сферу. Тогда самым доступным для меня была журналистика. И я приняла решение перейти на работу в газету «Северная трасса», как раз там требовался корректор. Это был, как бы сейчас сказали, выход из комфортной среды. Я жила в Магане, работала в Магане, а тут надо было ездить в город на работу. Терялась поддержка социально-бытовая; работники аэропорта могли выписать дрова, питьевую воду, все это быстро доставлялось. Ведь заботы о семье были на моих плечах. Боялась, что мама меня не поддержит, но она не только поддержала, но и благословила. 

Это было решение, действительно поменявшее мою жизнь.

Второе такое решение пришлось принять, когда газету «Северная трасса» закрыли, и я осталась без работы. Все лето обивала порог редакции газеты «Эдэр коммунист», но редактор в последнюю минуту мне отказал. А в управлении гражданской авиации предложили место заместителя секретаря комитета комсомола Якутского авиапредприятия.  И я пошла туда, хотя такая работа была для меня совершенно неизведанным делом. А через год первый секретарь Якутского обкома комсомола Алексей Томтосов пригласил меня в аппарат обкома. Я не колебалась, хотя меня все равно тянуло в журналистику. 

Аппарат Якутского обкома ВЛКСМ

Я счастлива, что работала в комсомоле, он мне дал организаторские навыки, умение работать с людьми, подарил мне друзей, которых вне комсомола я вряд ли бы встретила…

В жизни бывают ситуации, когда решение принять можешь только ты сам. Чужие советы будут не впрок. И эти два решения в моей жизни были правильными. Они и определили мою будущность, благодаря им я состоялась.

— В нашей жизни многое определяют встречи с людьми (не важно известные ли это личности или просто случайные попутчики). Расскажите, пожалуйста, о таких – судьбоносных для вас. 

— В моей жизни было много людей, которые как бы определили вектор развития моей личности, моей судьбы. Это и Алексей Александрович Томтосов, который пригласил меня на работу в аппарат обкома комсомола со словами: «Хватит тебе быть заместителем центрального нападающего!». Речь шла о Александре Адамове (светлая память Саше), который играл в футбольной команде авиаторов и часто уезжал на сборы…

Это Юрий Андреевич Остапенко, мой первый редактор, вовлекший меня в чтение серьезной, классической литературы. Он был сам книгочеем, приносил книги в редакцию, потом они с литсотрудником Аллой Омолоевой обсуждали прочитанное. Я и до этого читала много, но произошла некая систематизация и самое главное — прочитанное обсуждалось! Эта интеллектуальная среда дала мне очень много. Юрий Андреевич заставил меня прочитать роман Лиона Фейхтвангера «Иудейская война», при этом приговаривал: «Ты должна думать о службе своему народу!». А мне было тогда 23 года и в моей голове роились совсем другие мысли, не до Иосифа Флавия мне было…Тем не менее,  это было  общение, которое дало мне очень много. 

И, конечно, человеком, который оказал на меня большое влияние и как поэт, и как личность, был народный поэт Семен Петрович Данилов. Пока он был жив, я была под его крылом, защищающим, оберегающим и ведущим. Да не только я, он выпестовал целое поколение якутских писателей – Николая Лугинова, Василия Харысхала, Николая Урсуна, Семена Тумата. Для меня Семен Петрович являлся Учителем и я, пожалуй, выполнила долг перед его памятью – это книга о нем в серии ЖЗЛ. 

— Вообще вы легко идете на контакт с незнакомыми людьми, заводите дружбу? Много ли друзей потеряли? Имею в виду не уход таких людей из жизни, а расставание с теми, кого считал друзьями, но эта дружба не выдержала проверку временем. 

— Близких по духу мне людей я чую издалека. Как и чужих мне людей. И, может быть, на основе этого, в общем-то нерационального чувства, решаю сближаться с человеком или нет. К сожалению, с возрастом не хочется терять время на чужих по духу людей, общаться с ними, убеждать в чем-то для меня очевидном или идти на конфликт… Теперь на склоне жизни ясно — кто твой друг, а кто враг. Может это громко сказано, враги ведь не часто себя обнаруживают. Но кто недоброжелатель, кто завистник мне уже видно, как никак размениваю восьмой десяток. 

С  музыкантом Сергеем Белоголовым и поэтом Михаилом Песиным 

Я удивляюсь людям, которые, познакомившись вчера или позавчера, зовут друг друга друзьями. На мой взгляд, дружба — это ценность которая испытывается временем. Да, я теряла друзей, и тех, кого считала своими людьми. Это болезненно для двух сторон, уценить отношения ранее бывшими искренними, открытыми не так-то легко. Но порой это происходило по моей вине, я кого-то принимала не за того человека, а потом меня постигало разочарование. И эта ситуация была похожа на предательство. А обманулась то я сама!  

— И есть ли у вас друзья, с которыми идете по жизни не одно десятилетие? 

— Есть у меня верные подруги, с которыми я дружу не один десяток лет. Это я считаю подарком судьбы. Вместе много пережито, пройдено, переговорено, они мне как сестры. Это Ольга Харайбатова, с которой мы вместе учились с восьмого класса, это Валентина Самсонова, очень внимательный человек и мой верный личный библиотекарь, это и Светлана Егорова-Джонстон, живущая сегодня в Великобритании, тоже моя одноклассница… Достойные, состоявшиеся женщины, уважаемые и известные в республике. Не прерываю связи с маганскими подругами, хотя не так часто мы встречаемся. 

Это люди, которые могут принять и поддержать мои идеи и начинания, даже если они на первый взгляд кажутся абсолютно бредовыми. 

Для дружбы важно совпадение взглядов на жизнь, помощь и поддержка друг друга. Но иной раз просто посмеяться над собой с подругами бывает очень приятно, и это придает силы. Видимо, для укрепления дружбы важно совпадение  чувства юмора. Если человеку смешно от того, что тебе кажется смешным, то это твой человек! В целом умение иронизировать и смеяться над собой — очень ценные качества не только для дружбы… 

— Как родились ваши первый стихи? И сколько поэтических сборников издано с той поры? Какие особенно дороги?

— Первые стихи написаны еще в школе, в старших классах. У нас был замечательный учитель русского языка и литературы – из династии вилюйских учителей, Евдокия Петровна Бубякина. Она и заронила в мою душу любовь к поэзии. Я была ее любимой ученицей. Она умела привлечь внимание к своему предмету. Маяковского в школе и тогда и сегодня изучают усеченно, а она читала нам его стихи «Если звезды кто-то зажигает, значит кому-нибудь это нужно?»…

Литературный вечер в библиотеке

У меня на счету около тридцати книг, среди них и поэзия и проза. Несколько книг стихов в переводе на русский язык.  Совсем недавно вышла итоговая книга лирики на якутском.  Вот-вот на подходе новая книга переводов на русский язык. Мои стихи изданы отдельными книгами на татарском,  тувинском, азербайджанском и английском языках. Я горжусь этим, поскольку я донесла поэтическую душу своего народа до читателей разных народов. 

Праздник «белых журавлей», Махачкала

Если стихи я пишу на родном языке, то проза у меня идет на русском языке – это книга о русско-якутских литературных связях, книга о Семене Данилове. Написала я книгу о Вячеславе Штырове, о его вкладе в развитие культуры и литературы республики. Это руководитель, с которым мне легко было работать, потому что он — человек, понимающий важность духовного начала в человеке и в обществе. Нынче выйдет еще одна книга – это проза на якутском языке, в нее вошли воспоминания, эссе и рассказы. 

Для каждого писателя дороги те книги, которые он только что  завершил. Это сродни тому, что родитель более внимателен к младшим детям.

Кто был первым критиком вашего творчества? Ваша жизнь тесно связана со многими писателями – якутскими, российскими, советскими – многих уже нет на этом свете. Понятно, что рассказывать об этих людях вы могли бы долго, но в рамках одного интервью такой возможности нет. Может быть, хоть штрихами расскажете о некоторых из них. 

— Моими первыми критиками были подруги. Ведь мы издавали  в Магане свой рукописный журнал, он назывался «Кыраһа» («Пороша»), правда, вышло только три номера. Собственно, пишущих стихи было только двое, вот мы и  обсуждали сами стихи друг друга.

Потом было много обсуждений разного уровня, и хвалебных, и уничтожающих. Но у меня был иммунитет как к похвале, так и к ругани. Я и сейчас спокойно отношусь к критике. 

Ысыах в Мытахе. С академиком Афанасием Осиповым.

Что касается писателей и общения с ними – для меня очень дороги воспоминания об общении с Семеном Даниловым, с Суоруном Омоллооном, Даланом. И теперь уже грущу по ушедшим своим близким друзьям – Василии Харысхале и Николае Урсуне… 

Это все люди, с которыми я совпадала по многим вопросам — истории якутской литературы, в критериях оценки литературы. Словом, мы были единомышленниками. Сейчас вокруг меня уже другое, молодое поколение якутских писателей, и они тоже мои единомышленники. Это радует и вдохновляет. 

Юбилей Анастасии Сыромятниковой

Я дружу с русскими писателями Вадимом Дементьевым, Геннадием Ивановым, Сергеем Гловюком, Светланой Вьюгиной, Вадимом Терехиным… Это люди моего поколения. Мне доводилось общаться с такими писателями как Валентин Распутин, Владимир Костров, Юрий Поляков, Олжас Сулейменов… Я ценила доброе отношение не только ко мне, но и в целом к якутской писательской организации Валерия Ганичева. В свой последний приезд в Якутию, в 2015 году, он сказал очень важные для меня слова: «Благодарю вас, Наталья Ивановна, за службу литературе!». 

Поездка в Казахстан

У меня много настоящих друзей среди поэтов тюркского мира – азербайджанец Акбер Гошалы, казах Улугбек Есдаулет, тувинка Сайлыкмаа Комбу, татарин Ленар Шаехов… В моей библиотеке немало книг с автографами. Среди них, видимо, самый неожиданный автограф, это автограф Евгения Евтушенко. Когда он в мае 2015 года приезжал в Якутию, я общалась с ним целый день. 

С поэтом Анатолием Парпара, переводчиком якутской поэзии. 

На творческом вечере я поднесла ему небольшую корзинку из синих цветов со словами: «Кладу к вашим ногам синие туманы якутских рек»… Ведь Евтушенко пять раз сплавлялся по нашим рекам. Он очень был растроган и сказал мне: «Только поэты могут дарить друг другу туманы». И вечером шутливо надписал свою книгу: 

Между нами не было романа,

Вам некогда и мне недосуг, 

Но было столько синего тумана,

Что он просто не мог не быть! 

Как бы вы охарактеризовали свою жизнь сегодня? Судя по вашей общественной деятельности, времени скучать у вас по-прежнему нет. Над чем вы сейчас работаете как поэт, что вас особенно волнует в эти дни, что планируете? Удалось ли выполнить все, что задумали к своему юбилею? 

— Быть руководителем творческого союза непросто. Не потому, что писатели порой спонтанны, эмоциональны, непоследовательны. Я сама немножко такая. Трудно потому, что хочется помочь талантливым людям, а книгоиздание у нас становится на коммерческие рельсы. В цепочке писатель-издатель-читатель сегодня правила диктует издатель. Он выбирает то, что выгодно продать… И мы уже успели воспитать читателя-потребителя, не желающего сочувствовать, сопереживать. Это самая большая проблема, волнующая меня сегодня. 

К юбилею у меня запланировано три книги, одна уже вышла. Некоторые цепляются за ее название — «Якутская стрела». В этом нет ни скрытой агрессии, ни воинственности. Речь идет о векторе развития народа саха, о его будущем… Не столь многочисленному народу нельзя не думать о будущем, не размышлять о проблемах… 

Писательское сообщество Якутии всегда было центром духовности и развития самосознания народа. Если  современные писатели имеют негромкие голоса, то это не значит, что их народ не слышит и не доверяет им. Как раз сейчас, в тревожное и смутное время, больше доверия  негромким раздумьям… Поэт – глашатай народа. Как бы это громко не звучало. Я уже двадцать лет ношу звание народного поэта Якутии, это ко многому обязывает. 

— Чем занимается ваша дочь, какой путь она выбрала, кем стала? Вы же уже бабушка. И как вам в этой роли?

— Моя дочь Надежда по первому диплому пиарщик, но эту профессию в свое время она выбрала под моим влиянием и потому пошла на второе высшее уже по своему желанию, поступила в МГИМО. Имеет диплом юриста со знанием английского языка. Работает в судебной системе, это как известно очень закрытая сфера. Надя ответственный, трудолюбивый, коммуникабельный человек, полагаю она состоится на той стезе, которую выбрала.  

У меня два внука, два мальчика, я с ними заново открываю мир, мне с ними интересно. Летом они часто бывают на даче, в Магане. У детей должен быть хотя бы клочок живой земли, где они могут увидеть как плетет паутину паук, как строит гнездо птичка, как растет картошка и цветут одуванчики и ромашки. В Магане очень хорошо взлетают воздушные змеи, главное поймать ветер. И когда воздушный змей рвется в небо, поднимаясь все выше и выше, я радуюсь вместе с внуками… 

Роль бабушки мне очень нравится и я, кажется, не очень плохо с ней справляюсь. 

— Как собираетесь встретить свой юбилей и что бы хотели, оглянувшись на уже пройденное в жизни, сказать и пожелать тем, кто вам особенно дорог?

— У якутов не принято широко отмечать 70-летие. Потому больших торжеств не намечается, наверное, меня поздравят близкие, друзья, коллеги. В ноябре планирую презентацию трех новых книг, это будет мой большой отчет перед своим читателем. К слову, я в этом году много встречалась с читателями, была в Усть-Алданском, Чурапчинском, Таттинском, Намском и Алданском районах, побывала на книжной выставке в Нурсултане, и совсем скоро поеду в Дагестан на поэтический праздник «Белые журавли». 

Да, возраст заставляет оглянуться… Наверное, я счастливый человек, всю жизнь, где бы ни работала, занималась любимым делом, писала стихи, и они востребованы, их читают, ждут.. Состоялась как мать и бабушка. О том, чего судьба не дала в полной мере – я не горюю. Лет тридцать назад я написала: 

    Я буду счастливой старушкой,

    Постарею со стихами под подушкой! 

Так оно и случилось. 

Потому желаю всем своим читателям быть верными призванию, и тогда счастье вас не обойдет! 

Вопросы задавала Тамара ШАМШУРИНА 

Справка:  

Харлампьева Наталья Ивановна  родилась 1 сентября 1952 года в с. Маган. 

Окончила заочно историко-филологический факультет Якутского государственного университета. 

Работала дежурной в службе перевозок в аэропорту, литературным сотрудником ведомственной газеты «Северная трасса», инструктором сектора печати обкома КПСС, секретарем Кобяйского райкома КПСС, заведующим отделом культуры газеты «Кыым», главным редактором Якутского книжного издательства, главным редактором газеты «Саха сирэ» и одновременно редактором журнала «Далбар хотун».  

Народный поэт Якутии, заслуженный работник культуры РС(Я) и РФ. Член СП СССР с 1988 г., член СП Якутии и РФ с 1992 г. Председатель правления СП Якутии и РФ с 1998 г., секретарь СП России с 2003 г. 

Первая книга стихов «Аэроплан» издана в 1976 г.

Участвовала в VII Всесоюзном совещании молодых  писателей. За книгу стихов «Кыһыл ньургуһун» («Красный подснежник», 1986) ей была присуждена премия Комсомола Якутии. Ее стихи переводились на русский, казахский, татарский и украинский языки. 

Автор около 30 книг, в том числе 15 поэтических сборников. Из них некоторые изданы в русском переводе: «Ночной полет», «Красный подснежник», «Кумыс счастья», «Праматерь Азия» и др. 

Проза: “Дьэҥкир сурук” (автобиографическое повесть, 2001), “Хоһоонум уҥуоргу кытыла” (“Стихов моих берег иной”, 2007), “Таптыыр сүрэҕим иминэн” (“Сердце любящего знак,” 2002) и др.  

В 2008 г. отдельной брошюрой выпустила свой доклад на XV съезде Союза писателей Якутии «Якутская литература на современном этапе», в 2012 г. – книгу-эссе “Признание в любви” о русско-якутских литературных связях второй половины XX в., в 2013 г. – “Якутское время Вячеслава Штырова”, где автор-составитель переосмысливает вклад Президента в развитие литературы и искусства республики.

Составитель сборников: “Польша аныгы поэттара” (“Антология Польской поэзии”, 2014), “Благодать большого снега: материалы международных фестивалей поэзии “Благодать большого снега” (2015), а также к 120-летию со дня рождения П.А.Ойунского книги “Биһиги Ойуунускайбыт” («Наш Ойунский») совместно с Н.А.Лугиновым, А.В.Кривошапкиным и другими. 

Лауреат премии Комсомола Якутии, лауреат литературной премии «Алаш» Республики Казахстан, лауреат Большой литературной премии России и Всероссийской литературной премии имени А.Т.Твардовского. Награждена медалью А.С.Пушкина. 

Источник: https://1sn.ru/rozdennye-v-yakutii-recept-scastya-ot-narodnogo-poeta

Loading