Страна : Кыргызстан
Писатель, автор нескольких поэтических и прозаических произведений, член Евразийской творческой гильдии, а также Союза писателей Кыргызской Республики.
Country : Kyrgyzstan
The writer, the author of several poetic and prose works, a member of the Eurasian Creative Guild and the Writers’ Union of the Kyrgyz Republic.
Отрывок из рассказа “Беркут”
Заснеженные вершины гор таинственно возвышаются, подпирая небеса. И никому неведомо, сколько тайн они хранят в себе, чаруя глаза своей первозданностью. Пенистые, клокочущие воды, стекающие сверху вниз по разным “морщинам” склонов, напоминают шумных детей, играющих на горках. Вдоль ручья, медленно текущего у подножия горы, раскинулось разноцветье – среди сочной зелёной травы. Капли росы на листьях цветов – словно слёзы, застывшие на щеке избалованного ребёнка. Поднимая взор выше, можно увидеть на каменистых склонах: пахучий можжевельник, устремлённые в небо ели, отвесные красно-охристые скалы… Выше – бесконечное голубое небо и перистые белоснежные облака… Наблюдая за всем этим, невольно вспоминаешь события прошлых лет…
Любуясь этим великолепием, Жумагуль, заслоняясь от солнца рукой, запрокинув голову вверх, продолжала наблюдать, пронизывая небо взором. Над неторопливо плывущими клочковатыми облаками, расправив свои неподвижные крылья, прямо над макушкой женщины завис беркут. Теперь Жумагуль смотрела не на небеса, а на парящего над облаками, словно пёрышко, беркута:
– Надо же, он самый… Он… Это “Белый лев” Калыгула! Родной! Так он не забыл нас! Это он приветствует нас или прощается? Кружится прямо над айылом… Или своего хозяина Калыгула ищет? Женщина смотрела на беркута, пока тот не скрылся за снежными, ледяными вершинами. По её щекам потекли слёзы…
***
Годы войны. Среди печальных, нахмурившихся людей сложно найти беспечного человека. Нет обычной еды. Хорошо, если есть хоть горсточка толокна, разведенная в воде – возможность как-то протянуть жизнь. У каждого в душе сидит занозой утрата. И кому пожалуешься, если у каждого в доме своё горе?! В селе одни согнувшиеся старцы и старухи с посохом, рано увядающие женщины, да детки, ждущие с войны своих родителей.
Лишь Калыгул более-менее крепкий мужчина средних лет, всё время проводит в горах. Охота – его основное дело с малых лет. Он вешает ружьё на плечо, капканы и силки привязывает к седлу, посадив беркута на руку и взяв с собой тайгана, трогается в горы. Неделю-две пропадает он, а то и дольше… Никто не знает, когда он вернётся. “Хоть бы невзгоды каменных гор обошли его!” – молятся за него сельчане…
И он возвращается! Теперь праздник во всём селе. Его встречают уже у порога села: “Шыралга*! Шыралга!” – поздравляют они, для красного словца, намекая поделиться добычей. Никто не возьмёт, все знают негласные правила. Но уставший, невесёлый Калыгул, молча едет нагруженный к себе домой. Все идут радостно за ним, у него дома варят мясо. Только когда собираются стар и млад, все сельчане вместе едят мясо, пьют горячий бульон и Калыгул
рассказывает им свои захватывающие истории. В этот раз повезло с добычей: тут и кайберен*, илбээсин*, рысь и заяц с горной индейкой, каменная и бородатая куропатка, а также фазан. Он привёз и меха; тоже нужно. Чего только не привозил Калыгул! Несмотря на тяжесть: косулю, козу, горного козла, архара или кулджу – горного барана; одного или двоих привязывает к коню и ведёт на поводу, а сам пешком. Аксакалы* очень благодарны единственному кормильцу в такое трудное время:
– Вернулся жив-здоров, торока твоего седла не пуста! Рассказывай нам теперь, что в горных ложбинах видал? – с радостным румянцем на щеках просили они.
Калыгул начинает свои длинные сказы, разгоняющие тоску внимающим слушателям. В ичигах* и стеганых чепкенах*, в овчиных тулупах, накинутых на плечи аксакалы готовы внимать каждому слову охотника. Из-под их подмышек выглядывают бритые головки их внуков, навостривших уши в ожидании удивительных историй. Охотник рассказывает, словно сказку, как его беркут ударяет со всей тяжестью и, хватает волков и лисиц когтями.
Подтверждением тому служат висящие на кереге* драгоценные меха. Наевшиеся досыта, зардевшись от горячего бульона, односельчане обретают живость. Беркут же, изредка размахивая широкими крыльями, сидит на своём насесте у входа. Когда охотник в своём рассказе доходит до самого интересного места, изумлённые слушатели восклицают: “Баракелде-ее!”, “Хвала-аа!”, подзадоривая его.
Причина того, что Калыгул не ушёл на войну – в его мастерстве, как охотника, из-за чего и оставили по специальному решению правления села. Свою основную обязаность – сдавать государству меха, необходимые для фронта, он выполнял добросовестно.
Но при этом, у него щемило сердце, никому неведомое двойственное чувство преследовало его. Он охотился на зверей, в то же время, будучи знатоком их жизни с детства, какое-то чувство жалости к ним не покидало его. В этих местах жили все поколения предков Калыгула. Сам он вырос на чистейшей воде этих мест, знает каждый камушек, каждую нору. Он чувствовал обиду на судьбу, что находится не на войне против нелюдей, а здесь у себя убивает, поневоле, столько животных! Оттого, возвращаясь с охоты нагруженный добычей, он не отвечает радостным возгласам земляков. Знали бы сельчане, как тяжело ему в душе! Ему остаётся успокаивать себя тем, что эти меха пойдут на пользу воюющим против фашистов, и умолять Всевышнего о прощении…
- Шыралга* – подарок охотника из пойманной добычи; намёк.
- Кайберен* – дикие жвачные животные.
- Илбээсин* – пернатая дичь.
- Аксакал* – старейшина(букв. седобородые).
- Ичик* – шуба из меха, крытая материей.
- Чепкен* – верхняя стёганая одежда.
- Айыл – село.
