Желаем здоровья, весеннего настроения, радости!
Дарим Вам стихи якутских поэтов.
П.А.Ойунский
Любимой Феклуше
Не сравню с журавлем,
Что блестит серебром, —
Пташку я полюбил
Трепет ласковых крыл,
Песни искренней звук, —
Фекла, милый мой друг!
Как на небе ночном
Звезды светят огнем,
Так полны озорства,
Так полны волшебства
Очи Феклы моей
В окаймленье бровей.
О косе думал я,
Что бежит, как струя,
Солнца радостный блик
В ее черни возник…
Хоть весь край обойду,
Лучше я не найду.
Розовее стократ,
Чем вечерний закат,
Яркость шелковых щек,
Ал румянец-цветок,
Вот он вспыхнул, погас,
Вновь зажегся тотчас.
Видел ль кто-нибудь,
Как вздымается грудь
У нее, высока,
И трепещет слегка, —
Так воздушный поток
Лишь пульсировать мог
Шла Феклуша вдали,
чуть касаясь земли,
плавен шаг, дивна стать…
Так на водную гладь
Лебедь, сев в тишине
Вдаль плывет по волне.
А как перед окном
Косы ты гребешком
Чешешь встав, ото сна, —
Так чиста и нежна,
Что лишь с радугой я
Мог сравнить бы тебя.
Я люблю тебя, чту,
Ты – поляна в цвету,
Что сверкает травой
И томится тоской
По тому, кого ждет,
Кто навстречу идет!
Увядания срок
Перед нами пролег,
И судьбы приговор
Исключает повтор…
Славлю юность твою,
Песни ей пропою.
1922
Перевод О.Шестинского
Анемподист Софронов-Алампа
Девушку –красавицу
С косой струящейся,
С щечками румяными,
В торбасах легких
Танцующей походкой
Несущую воду
В ведрах берестяных,
Рассматривая восхищенно,
Втайне я воспевал…
Перевод Е.Неймохова
Улуро Адо
Из писем матери
Что может быть для нас дороже,
Чем письма наших матерей?
Нас любят матери до дрожи
В душе,
Мы выросли быстрей,
Чем бы они того хотели.
И материнского письма
Листки белей самой метели,
Чьи крылья надо мной летели.
О, детства чистая зима!
О, неоглядность мхов зеленых
И неприрученных дождей,
И ветров танец!
Я ребенок
Для матери среди людей.
Да, да, ребенок среди взрослых
На чужедальней стороне…
Письмо —
И снова детства воздух
Влетает в комнату ко мне.
Ах, мама,
В детстве ты осталась
Ты там осталась навсегда
Где тундры ласковая талость.
И выговорить слово «старость»
Мне так же трудно, как «беда».
Да, ты и не стареешь, мама!
Ведь в этих строчках, что на вид
Корявы,
Чисто и упрямо
Огонь наивности горит.
Огонь бессмертной детской веры
В добро.
А над Невой зима,
И в сумрак прибалтийский серый
Пробился белый луч письма.
Порхают письма над планетой
Вихрастою и вихревой,
Как пальцы трепетного света
Над круглой детской головой.
Николай Курилов
Поэту нужна любовь,
Чтобы пылали слова.
Поэту нужна грусть,
Чтобы ярче была мысль.
Для поэта расставанья,
что бездонный омут…
Для поэта – одиночество,
Чтобы мысль была –
Мыслью!
***
Ни золота, ни алмаза
У тебя я не видел:
Руки нежные лучше золота,
Алые губы без помад – рубин!
Щек румяных игра поспорит с зарей,
А глаз при свете и в темноте
Яркий блеск
Богаче, чем у алмаза!
Ты – мой самородок,
Всех драгоценных камней –
сияющий свет!
Иван Гоголев
Из цикла сонетов «Земной поклон»
Любуюсь молча, белый дым полей…
Он распластался белым скакуном.
И грустно вспоминая о былом,
Я думаю о матери своей.
Все кажется, что мать ко мне идет,
Платком мне машет. Вижу я ее…
И белый дым полей плывет
Сквозь сердце неспокойное мое.
Над материнским полем сладкий дым…
О, как ты вьешься, вечно одинок.
Как материнский памятный платок
По всем полям ты стелешься земным.
Клянусь, что запаха живительнее нет.
Им пахнет иногда весь белый свет.
***
Легенда есть о богатырь-траве,
Ее приносит черная желна.
Перед восходом солнца, в синеве
В дупло свое торопится она.
Я слабым рос мальчишкой и узнал
Про ту траву и отыскать решил.
Но заблудившись, выбился из сил,
Под деревом дуплистым задремал.
В отчаянье искала мать меня,
Ходила долго, плакала, звала
И чуть живого, наконец, нашла.
Прижала к сердцу на закате дня.
Пусть не нашел я богатырь — травы.
Я силу в материнской взял любви.
***
Рассказ твой, мама,
Поразил меня
Про дивного, крылатого коня,
Который будто полною луной
Пасется средь голубизны лесной.
С тех пор как будто я лишился сна.
Лишь только выйдет полная луна,
Я вижу явно, словно в свете дня,
Чудесного крылатого коня.
И я бегу, и я несусь за ним!
Всю жизнь за ним гоняюсь я.
Но конь крылатый тот неуловим,
Он как тревога вечная моя.
За то, что вечным поиском горю,
Я только свою мать благодарю.
Перевод Нелли Закусиной
