13 февраля — День родного языка и письменности торжественно отмечается в Якутии. Ученые называют якутский язык, один из древнейших на планете, одним из самых сложных и богатых языков мира. О значимости якутского языка и культуры говорит тот факт, что памятник языка – уникальный эпос «Олонхо» – был признан ЮНЕСКО шедевром устного и нематериального наследия человечества.
Этот день, особо почитаемый в Якутии, связан с именем Семена Андреевича Новгородова. Первый ученый-лингвист, выдающийся просветитель и демократ, реформатор и основоположник национальной письменности, составитель и издатель первых якутских учебников оставил нам большое наследие. О своей жизни, деятельности он рассказал в одной сохранившейся рукописи.
Представляем ее вашему вниманию, с некоторыми сокращениями:
«Родился я 13/1 февраля в семье рядового якута 2 Хатылинского наслега Батурусского улуса Якутского округа Якутской области – Андрея Александровича Новгородова.
Во время отрочества моего отца наслеги названного улуса были обложены своеобразной натуральной повинностью – содержать уголовных ссыльных, среди которых попадались и малограмотные люди. Часть от ссыльных от скуки занимались обучением якутских детей
русской грамоте, принимая такие строгие и грубые наказания, как розги. Таким-то путем и мой отец научился читать, не понимая смысла текста, а также писать малограмотно по-русски…
В конце 1898 года он решил поделиться своими знаниями со мной. Наши занятия продолжались в ту зиму около 2 месяцев. В течение следующей зимы мы занимались более продолжительно, и я достиг пределов грамотности своего отца.
Затем наступает перерыв в моем образовании до весны 1092 года. Якут нашего наслега Андрей Винокуров, окончивший Чурапчинскую одноклассную школу, образовал группу из 10 учеников. У него я научился 4 действиям арифметики и умению переводить с русского языка на якутский небольшие отрывки.
В 1903 году приехал в Чурапчу из Колымского округа отбывший там ссылку И.Т.Цыценко. Не имея средств для своего возвращения на свою Украину, он открыл в конце мая частную школу. И брал с ученика по 6 рублей, высокую плату. Несмотря на это, мой отец сам не получивший законченного образования вследствие отсутствия в его время хороших учителей, отдал меня в школу Цыценко. Иван Трофимович не знал ни слова по-якутски, большинство из нас не знало ни слова по-русски. И вот, учитель водит по двору и, показывая тот или другой предмет, дает его русское название. Мы повторяем за ним. От конкретных понятий
Учитель переходит к абстрактным, тем же наглядным способом. В результате двухгодичных занятий с Цыценко я оказался хорошо подготовленным в 1-й класс Якутского реального училища…
Не имея средств для продолжения своего образования по окончанию реального училища я поступил в 1912 году на работу учителя, выписав предварительно пособия к изучению латинского языка. За зиму прошел латынь и сберег 140 рублей. Дорога до Питера отняла у меня 130 рублей. С 10 рублями оказался студентом арабско-персидско-турецко-татарского разряда факультета восточных языков Петербургского университета. Поддержка добрых людей, отчасти родителей и учителей, дала мне возможность удачно закончить академический курс…
Революция 1917 года застала меня в г.Якутске. В марте собрался «первый свободный съезд крестьян якутов». От комиссии по народному образованию я докладывал на пленуме о необходимости перейти с академической транскрипции на международную фонетическую при издании букваря, составленного В.М.Ионовым, разрешившего по телеграфу распоряжаться его рукописью, как своею собственностью. Съезд принял все мои тезисы и отпустил необходимые средства на издание. Посему пришлось мне безвыездно жить в г.Якутске и читать корректуру букваря. Вызванный по телеграфу в Хатылинцы (175 верст от Якутска), я не застал отца в живых; принял участие только в похоронах его.
Выпустив букварь в количестве 4 000 экз. утром 4 сентября сел на пароход и уехал в Петроград продолжать свое образование.
Прозанимавшись успешно академический год, 4 июля 1918 года я уехал на родину с гидрографической экспедицией по изучению устья р.Лены в качестве кандидата в переводчики. Но гражданские фронты не позволили экспедиции добраться до места назначения и она получила предложение в г.Иркутске обследовать устье р.Енисея.
Я же, не имея средств на дорогу до своей Якутии, поступил на службу к бурятам Эхирит-Булагатского аймака Иркутской губернии, имея целью практику в одном из живых наречий монгольского корня. За 4 месяца пребывания среди бурят я, при общемонгольской подготовке, овладел бурятским наречием настолько, что выступал на собраниях с речами без переводчиков, а также записал на карточки по международной транскрипции несколько сот слов и одну легенду. Дальнейшим успехам моим в этом направлении помешал приказ генерала Волкова, командовавшего тогда войсками Иркутского военного округа, о моем аресте и, кажется, ссылке меня в Туруханский край ( приказ был вызван моим выступлением на народном собрании бурят Ордынского кошуна 16 декабря 1918 года с разъяснением о сущности военного режима колчаковщины). Я принужден был перейти на нелегальное положение и добывать средства к существованию сотрудничеством в иркутских газетах
Весною 1919 года, когда снаряжалась экспедиция по изучению вымирающего племени карагассов, я был легализирован по представлению Иркутского гос. университета в качестве члена экспедиции по лингвистической секции ее. Но, к сожалению, экспедиция не состоялась
по причине беспрерывных боев в Нижнеудинском уезде Иркутской губернии.
Я поступил тогда в Иркутское отделение Якутского областного союза кооперативов «Холбос», организатором транспорта его грузов. По завершении летней кампании на последнем почтовом пароходе наконец-то вернулся в Якутск.
Путешествие из Петрограда до Якутии продолжалось с 4 июля 1918 года до 3 сентября 1919 года.
По приезду принял участие в работах Якутского областного культурно – просветительского общества «Саха аймах» сначала в качестве его председателя, потом в качестве руководителя его переводческой секции и заведующего курсами якутской грамоты, делая доклады на очередных «пятницах» общества.
В феврале 1920 года по телеграфному предложению уполномоченного Сибревкома по советскому управлению Якутской губернии тов. М.К.Аммосова, я образовал особую комиссию по составлению учебников на якутском языке.
В июне 1920 года по образовании в г.Якутске подотдела исследования Якутской губернии наша комиссия была включена в этот подотдел.
Плоды трудов комиссии являются переработанный текст букваря 1917 года и текст для 2 хрестоматий на якутском языке.
Заведуя лингвистической секцией подотдела, я замещал и заведующего подотделом. После окончательного решения врачей продолжать занятия на его место был назначен я.
По открытии в Якутске трехгодичных педагогических курсов читал на них лекции о якутском языке.
3.12.1920 года по телеграмме Сибнаробраза я выехал санным путем в г.Читу для заказа и наблюдения за исполнением якутского шрифта. Прибыв в Якутск 9.1.1921 года получил встречную телеграмму Сибнаца, вызывающую меня в распоряжение г.Омска.
Прибыв туда 26.1, я был снабжен соответствующим мандатом в Наркомнац, но по не зависящим от меня обстоятельствам, приехал в Москву лишь 18.3. Выяснилось, что здесь словолитни не существует. Посему мне был вручен Наркомнацем мандат, командирующий меня в г.Петроград для заказа и наблюдения за исполнением якутского шрифта, клише букваря, учебника и разрезной азбуки…
По приглашению Российской Академии наук, я стал с мая 1921 года сотрудничать с Э.К.Пекарским по продолжению работы над словарем якутского языка.
Что касается моих трудов и статей, перечисленных ранее, и имеющих быть напечатанным в скором времени, то считаю нужным сообщить следующее.
Я занимался записыванием фольклора еще с ученической скамьи. Будучи сотрудником-репортером первого печатного журнала на якутском языке «Саха сангата» — «Якутский голос», издававшегося с 1 сентября 1912 г.по 1 марта 1913 г., я поместил в беллетристском отделе журнала 3 песни, записанные со слов 3 певцов.
Летом 1914 года был командирован Русским комитетом для изучения Средней и Восточной Азии по собиранию Якутского фольклорного материала. По возвращении в Петроград, я предоставил в тексте, в переводе и с примечаниями 2 образца якутского фольклора:
- вариант призвания духа хозяина богатого черного леса и 2) вариант песни об осени.
- Первый вариант напечатан в 3-м томе «Сборника Музея антропологии и этнографии» в виде приложения к ст. В.М.Ионова «Дух — хозяин леса у якутов».
Летом того же года я записал стихами одну большую былину…
Летом 1916 года я был командирован факультетом восточных языков Петроградского университета для усовершенствования и наблюдения в области родного мне якутского языка.
В результате моих полуторагодичных наблюдений, появилась статья: «К вопросу о говорах в
якутском языке», предоставленная мною на факультет в конце 1917 года через проф. А.Н.Самойловича.
Черновик рукописи хранится в Якутской области.
В начале 1919 года мне пришлось полемизировать с проф.Иркутского гос. университета В.И.
Огородниковым по вопросам якутоведения и якутологии. Упомяну вторую свою статью
«Якутология. – О месте, занимаемом якутским языком среди родственных наречий», помещенную в иркутской газете «Мысль» ( №3, за 1919 г.).
В марте 1921 г. я поместил в «Жизни национальностей»(№9) статью о применении международной транскрипции к языкам народностей, не имеющих письменности или ищущих лучшей. Как в хрестоматийной части букваря, так и в первой хрестоматии на якутском языке будут напечатаны среди статей других авторов и мои (оригинальные рассказы, переводы, деловые статьи, фольклорные записи и статьи по истории и географии).
Научный сотрудник Российской Академии наук, действительный член Иркутского и Якутского отделов Русского географического общества и Иркутской губернской архивной комиссии, специалист-консультант Якутского представительства при Наркомнаце.
Семен Новгородов
1922 г.31.1.
Архив ЯФ СО АН СССР, ф.4, оп.9, ед. хр.97, л. 1-2, рукопись.
